Обзор Карания метта сутты (через комментарии к Сутта-нипате)

Перевод: бхиккху Асанкхата Русиаве

Обзор Метта-сутты 

Каранияматтхакусалена — так начинается Метта-сутта. Каково её происхождение?

Краткая версия (санкхепа):

Согласно преданию, монахи, жившие на склонах Гималаев, были встревожены беспокойными духами (деватами). Они отправились к Будде в Саваттхи, и тогда Благословенный произнёл эту сутту как паритту (защитные строфы) и как объект медитации (камматтхана).

Подробное изложение (виттхара):

В то время Будда пребывал в Саваттхи незадолго до сезона дождей. Многочисленные монахи из разных окраин приблизились к Будде, чтобы получить наставления по медитации, желая провести сезон дождей в различных местах.

Тогда Будда давал наставления, соответствующие характеру (чарите) каждого:

• Для склонных к страсти (рага-чарита) — 11 видов медитации на непривлекательность (асубха-камматтхана), включая созерцание трупа.
• Для склонных к злобе (доса-чарита) — четыре вида практик, начиная с метты (доброжелательности).
• Для склонных к заблуждению (моха-чарита) — памятование о смерти (марана-сати) и другие методы.
• Для склонных к беспокойству ума (витакка-чарита) — осознавание дыхания (анапана-сати) и касину земли.
• Для склонных к вере (саддха-чарита) — памятование о Будде (буддхануссати).
• Для интеллектуальных типов (буддхи-чарита) — анализ четырёх элементов (чату-дхату-ваваттхана)

Таким образом Будда преподавал 84,000 видов медитационных практик, соответствующих различным характерам.

На следующий день монахи отправились за подаянием в соседнюю деревню. Местные жители, как и прежде, оказали им гостеприимство и попросили остаться на сезон дождей. Монахи согласились при условии: «Если не возникнет препятствий».

Поселившись в лесной чаще, они дни и ночи напролёт практиковали с усердием, подбадривая себя ударами в барабан ночной стражи. Преисполненные мудрого внимания (йонисоманасикара), они располагались у подножий деревьев и медитировали.

Но добродетельное сияние монахов подавляло сияние лесных божеств (деват). Те вынуждены были покинуть свои обители и скитаться по окрестностям.

Подобно тому, как простые горожане вынуждены уступать свои дома прибывшим царским особам и с тоской взирать издалека: «Когда же они уйдут?», — так и духи, оставив свои жилища, с надеждой вглядывались вдаль: «Когда же почтенные монахи покинут эти места?»

Тогда духи стали размышлять: «Первые поселенцы сезона дождей обычно остаются на все три месяца. Но мы не можем так долго скитаться со своими детьми. Что, если мы покажем монахам нечто ужасное?»

Когда ночью монахи совершали свои практики, дэвы явились им в облике страшных демонов, издавая леденящие душу звуки. При виде этих образов и жутких звуков сердца монахов затрепетали, лица побледнели, словно покрылись восковым налётом.

Их ум потерял сосредоточенность. Охваченные паникой, они забыли о памятовании. Затем их стали преследовать видения отвратительных, зловонных образов. Казалось, будто их мозг сдавливает невидимая сила, вызывая мучительные головные боли.

Но ни один монах не признался другим в своих переживаниях.

Во время вечернего собрания старший монах обратился к остальным:

— Друзья, когда вы только пришли в эту лесную чащу, ваши лица сияли здоровьем, а взгляд был спокоен. Но теперь вы исхудали, кожа поблекла, и на лицах появилась болезненная желтизна. Что же вас так тревожит?

Один из монахов робко признался:

— Достопочтенный, по ночам мне являются ужасные видения, доносятся леденящие звуки, а смрад наполняет воздух… Мой ум не может обрести покой.

Один за другим монахи стали делиться своими переживаниями, описывая ночные кошмары.

Выслушав их, старейшина мудро заметил:

— Друзья, Благословенный разрешил менять место пребывания во время сезона дождей по двум причинам. И это пристанище нам явно не подходит. Пойдёмте к Учителю — попросим указать нам другое пристанище.

— Да, достопочтенный! — единодушно согласились монахи.

Собрав свои скромные пожитки — чаши и одеяния, не прощаясь с местными жителями (чтобы не нарушать их покой), монахи отправились по дороге в Саваттхи.

После долгого пути они наконец достигли города и пришли к Благословенному.

Когда Благословенный увидел прибывших монахов, он обратился к ним со словами:

— Монахи, разве я не устанавливал правило, запрещающее странствия в сезон дождей? Что побудило вас нарушить это предписание?

Монахи подробно рассказали Учителю о всех своих испытаниях.

Тогда Благословенный, охватив мысленным взором всю Джамбудипу, не нашёл ни единого места — даже размером с подставку для скамьи — которое подошло бы этим монахам лучше, чем их прежнее обиталище.

Он мудро изрёк:

— Монахи, для вас нет иного подходящего пристанища. Именно там, в той самой лесной чаще, вы сможете достичь уничтожения загрязнений. Возвращайтесь и продолжите свою практику в прежнем месте.

Затем, видя их тревогу, добавил:

— Если желаете обрести защиту от недоброжелательных божеств, запомните это охранное наставление. Оно станет вам и защитой, и предметом медитации.

И с этими словами Будда даровал им знаменитую сутту.

Согласно другим источникам, после слов «Возвращайтесь в то же жилище» Благословенный добавил важные наставления:

«Однако монаху, живущему в лесной глуши, следует знать правила поведения. А именно:

Ежедневная практика должна включать:

Два вида медитации доброжелательности.

Два защитных текста.

Два созерцания непривлекательности тела.

Два размышления о смерти.

А также памятование восьми объектов глубокого чувства неотложности:

Восемь объектов глубокого чувства неотложности:

Рождение.

Старость.

Болезнь.

Смерть.

Четыре вида страданий в несчастливых уделах

Или альтернативно:

1-4. Рождение, старость, болезнь, смерть

5. Страдания несчастливых уделов

6-8. Страдания, коренящиеся в круговороте существования:

в прошлом

в будущем

в настоящем (связанные с добыванием пропитания).

Дав эти наставления о правильном образе жизни, Благословенный провозгласил эту сутту с тремя целями:

1. Развитие доброжелательности.
2. Защитная практика.
3. Достижение джханы как основы для прозрения.

Karaṇīyamatthakusalena, yanta santaṃ padaṃ abhisamecca: 

Тем, кто искусен в том, что следует делать, [следует] достичь умиротворённого состояния [Ниббаны]:

«karaṇīyaṃ» – означает: то, что необходимо совершить (должная практика), достойное исполнения, духовное обязательство практикующего.

«attho» – понимается как: путь практики (paṭipadā) всё, что ведёт к благополучию (hitaṃ) цель, к которой следует стремиться (araṇīyato).

«atthe kusalena» – искусный в достижении целей. Постигший суть практики. Совершенный в понимании истинного блага.

«santaṃ padaṃ» – вершина пути: букв.: «спокойное состояние» характеризуется: умиротворённостью (по природе), достижимостью (как цель) это Ниббана, обозначаемая данным термином.

«abhisameccā» – означает: полное достижение, окончательное постижение.

Здесь (ettha), прежде всего (tāva), существует то, что следует делать (karaṇīyaṃ), и то, чего не следует делать (akaraṇīyaṃ).

tattha saṅkhepato sikkhattayaṃ karaṇīyaṃ — Из этого вкратце (saṅkhepato), тройное обучение (sikkhattayaṃ) — это то, что следует делать (karaṇīyaṃ):

sīla (нравственность),

samādhi (сосредоточение),

paññā (мудрость).

Запретное (akaraṇīyaṃ) — четыре вида испорченности:

sīlavipatti (испорченность в нравственности),

diṭṭhivipatti (испорченность во взглядах),

ācāravipatti (испорченность в поведении),

ājīvavipatti (испорченность в средствах к жизни) —

и подобное (evamādi) — это то, чего не следует делать (akaraṇīyaṃ).

1. Кто такой «не прилагающий правильных усилий»?

Тот, кто, приняв монашество в этом Учении (imasmiṃ sāsane pabbajitvā), но:

• Не направляет себя правильно (na attānaṃ sammā payojeti).
• Имеет повреждённую нравственность (khaṇḍasīlo hoti) — как сосуд с трещинами.

Такой монах поддерживает жизнь, опираясь на материальные злоупотребления:

Приём бамбука (veḷudānaṃ)

Чаш для подаяния (pattadānaṃ)

Цветов (pupphadānaṃ)

Ароматических порошков (cuṇṇadānaṃ)

Глины (mattikādānaṃ)

Страсть к лакомствам (cāṭukamyataṃ)

Блюдам с избытком карри (muggasūpyataṃ)

Подбирание остатков пищи (оставшейся у других) (pāribhaṭutaṃ)

Врачевание (vejjakammaṃ)

Астрология (nakkhattavijjā)

Гадание по телу (aṅgavijjā)

(Примечание: piṇḍapaṭipiṇḍadānānuppadānaṃ — повторный сбор подаяний — считается двумя пунктами)

Такой монах посещает:

Дома проституток (vesiyagocare)

Вдов (vidhavā)

Незамужних женщин (thullakumārikā)

Евнухов (paṇḍaka)

Монахинь (bhikkhunī)

Питейные заведения (pānāgāragocare)

Он тесно общается с:

Царями (rājūhi) и чиновниками

Сектантами (titthiyehi) и их учениками

Мирянами, которые:

1. Не имеют веры (asaddhāni)
2. Оскорбляют Сангху (akkosakaparibhāsakāni)
3. Желают монахам вреда (ahitakāmāni)

Такой человек — истинный пример «неискусного в благом» (anatthakusalo).

Тот, кто, приняв монашество в этом Учении, правильно направляет себя (attānaṃ sammā payojeti), оставив неправедные способы существования, желает утвердиться в четырёх очищениях нравственности (catupārisuddhisīle):

1. С опорой на веру (saddhāsīsena) — сдержанность по Патимоккхе (pātimokkhasaṃvaraṃ)
2. С опорой на памятование (satisīsena) — сдерживание чувств (indriyasaṃvaraṃ)
3. С опорой на усердие (vīriyasīsena) — чистота средств к жизни (ājīvapārisuddhiṃ)
4. С опорой на мудрость (paññāsīsena) — правильное использование необходимого (paccayapaṭisevanaṃ)

Такой — искусен в благом (atthakusalo).

Или тот, кто:

С целью очищения соблюдает Патимоккху. С целью недопущения жажды через шесть дверей чувств сдерживает чувства. Через избегание неправедных способов (anesanaparivajjanavasena) сохраняет чистоту средств к жизни. Рассматривает полезность практики четырёх положений тела (catuiriyāpatha).

Этот также — искусен в благом (atthakusalo).

Подобно тому, как:

• Запятнанная одежда очищается горячей водой (ūsodakaṃ paṭicca)
• Зеркало очищается протиранием (chārikaṃ paṭicca)
• Золото очищается в горниле (ukkāmukhaṃ paṭicca)

Так и нравственность очищается знанием (ñāṇaṃ paṭicca). Монах, омывая нравственность водою мудрости, полностью очищает её.

Как:

• Птица охраняет свое яйцо (aṇḍaṃ)
• Антилопа — свой хвост (vāladhiṃ)
• Мать — единственного сына (ekaputtakaṃ)
• Одноглазый — свой глаз (ekanayanaṃ)

Так и истинно внимательный (appamatto) ревностно охраняет свою нравственность. Рассматривая своё поведение утром и вечером, он не находит даже малейшего проступка.

Такой — также искусен в благе.

Тот, кто утвердился в безупречной нравственности: 

• Развивает практику подавления омрачений (kilesavikkhambhanapaṭipadaṃ)
• Осваивает подготовительные упражнения с касинами (kasiṇaparikammaṃ)
• Достигает медитативных погружений (samāpattiyo)

Такой — также искусен в благом.

Тот, кто выйдя из медитативного погружения:

• Проникновенно созерцает обусловленные феномены (saṅkhāre)
• Достигает состояния архатства

Тот — наивысший (aggo) среди искусных в благом.

Те монахи, которые:

• Утвердились в безупречной нравственности (avippaṭisārakarasīle)
• Предприняли практику подавления омрачений (kilesavikkhambhanapaṭipadāya)
• Достигли плодов пути (maggaphalena)

Были восхвалены Буддой, как искусные в благом.

Благословенный, обращаясь именно к таким монахам, дал это наставление в форме единственного числа (ekapuggalādhiṭṭhānāya), сказав:

«karaṇīyamatthakusalena» —

«Тому, кто искусен в благом, следует…»

Когда у них возник вопрос): «Что именно следует сделать?»

Будда продолжил:

«yanta santaṃ padaṃ abhisameccā» —

«Достичь спокойного состояния»

Под «спокойным состоянием» (santaṃ padaṃ) подразумевается: Ниббана (nibbānapadaṃ). Восхваленная Буддой и его последователями. Которую следует постичь через прямое знание (paṭivedhavasena). И в которой следует пребывать (viharitukāmena).

«yaṃ» относится к ранее сказанному «karaṇīyaṃ» («то, что должно быть сделано»).

Полная фраза означает:

«То, что должно быть сделано — это достичь спокойного состояния»

Дополнительное пояснение:

Однако  это  выражение, будучи содержащим остаток (sāvasesa), имеет смысл (attho), поэтому следует понимать, что сказано: «вiharitukāmena» — «желающим пребывать [в Ниббāне]».

Или же «достигнув спокойного состояния», на основании услышанных учений, с помощью мирской мудрости, nibbānapadaṃ santanti ñatvā. Узнав, что состояние ниббаны — это покой, для того, кто желает достичь его.

Или же «достигнув спокойного состояния»,

Это и есть то, что должно быть сделано «искусным в благе». Так следует понимать этот смысл.

Или же, когда говорится: «должно быть сделано искусным в благе», тем, кто спрашивает: «что именно?», он отвечает:

«yanta santaṃ padaṃ abhisameccā»ti.

«чтобы достичь спокойного состояния».

Смысл этого следует понимать так:

Постигнуть спокойное состояние с помощью мирской мудрости (lokiyapaññāya santaṃ padaṃ abhisamecca), вот что должно быть сделано.  Это и имеется в виду.

То, что надлежит делать, и есть то, что поистине должно быть сделано — таков смысл сказанного.

А что же это?

Что иное может быть, кроме средства достижения того?

То есть: что ещё, кроме пути к достижению этого?

Хотя это уже было сказано в начале стиха — как выражение тройного обучения в смысле достойного выполнения.

Примечание: три обучения (sikkhattaya): 

нравственность (sīla), 

сосредоточение (samādhi), 

мудрость (paññā).

Поскольку в объяснении смысла этого стиха мы сказали:

«Есть то, что должно быть сделано, есть то, чего не должно быть сделано.

Здесь, в краткой форме, тройное обучение — это то, что должно быть сделано». Однако из-за чрезмерно краткого изложения некоторые монахи это поняли, а некоторые не поняли. И потому, тем, кому это не было понятно, с целью объяснения, что в особенности должно быть сделано монахом, живущим в лесу, развивая это, он произнес:

«способный, прямой и совершенно прямой, послушный, мягкий, не высокомерный» — эту половину стиха он сказал.

Sakko ujū ca suhujū ca, subbaco ca assa mudu anatimānī. 

Пусть он будет способным, прямым, совершенно прямым, тем, кого легко наставлял, мягким и не высокомерным. 

Каков здесь смысл?

Тот, кто постиг мирное состояние (Ниббану)(стал Сотопаной) и желает пребывать в нём, или, по крайней мере, постигнув его посредством мирской мудрости, предпринимающий усилия ради его достижения, монах, живущий в уединении, обладая вторым и четвёртым факторами усилия. Став равнодушным к телу и жизни, мог бы быть способным практиковать ради постижения окончательной Истины.

Так же — в отношении подготовки к медитации на касину, соблюдения правил поведения и других подобных вещей, и в отношении починки своей чаши, одежды и прочего, всех тех различных дел, которые необходимо выполнять в отношении товарищей по святой жизни, во всём этом и других подобных делах он должен быть способным, искусным, не ленивым, компетентным.

Хотя он и является способным, благодаря обладанию третьим фактором усилия, он должен быть прямым (честным).

Даже если он уже прям, не впадая в удовлетворённость однократной прямотой, на протяжении всей жизни, снова и снова, не ослабляя усилий, он должен быть ещё более прямым.

Из-за отсутствия фальши он — прямой; из-за отсутствия лукавства — особенно прямой.

Из-за оставления телесной и речевой кривизны — прямой; из-за оставления умственной кривизны — особенно прямой.

Из-за нераскрытия несуществующих качеств — прямой, из-за непринятия выгоды, возникшей посредством несуществующего качества — особенно прямой.

Таким образом, посредством сосредоточения на объекте, его характеристике и посредством чистоты старания и устремления, порождённой практикой двух первых и третьей тренировок, он становится прямым и особенно прямым.

И не только он должен быть прямым (uju) и особенно прямым (suhuju), но также он должен быть покладистым (subbaco ca assa).

Ибо тот человек, которому говорят: «это не следует делать», если он отвечает: 

Что ты видел? 

Что ты слышал? 

Кем ты мне приходишься, чтобы мне говорить такое? 

Ты ли мой наставник (upajjhāyo), учитель (ācariyo), знакомый или родственник по жизни?

— или досаждает другому молчанием, или, даже согласившись, не поступает так, как было сказано, такой человек оказывается далёким от достижения особенного результата (visesādhigamassa).

Тот же, кто, когда ему делают упрек, говорит: «Хорошо, бханте, это сказано очень правильно. Собственный проступок, действительно, трудно увидеть. Если снова вы увидите что-то подобное во мне, пожалуйста, говорите мне, движимые состраданием. Давно я не слышал от вас наставления», — и поступает согласно наставлению, такой человек близок к достижению особенного результата (visesādhigamassa).

Поэтому тот, кто действует, приняв слова другого таким образом, должен быть покладистым (subbaco ca assa).

И как он должен быть покладистым (suvaco), так же он должен быть мягким (mudu).

Мягкий (mudu) — это тот, кто, когда просимый домохозяевами в таких делах, как хождение с поручениями, передача сообщений и тому подобное (что является нарушением Винайи для монаха), не проявляя там жёсткости, (то есть не отказывая при помощи грубости) вместо этого должен быть мягким (отказать мягко), а также мягким в отношении соблюдения правил поведения и во всей жизни целомудрия (brahmacariya), подобно хорошо обработанному золоту, которое пригодно к применению в различных случаях.

Или же «мягкий» (mudu) означает: 

без нахмуренности (abhākuṭiko), 

с открытым лицом (uttānamukho), 

легкий в обращении (sukhasambhāso), 

склонный к приветливости (paṭisanthāravutti), 

как хороший пруд (sutittha), легко доступный для входа.

И не только он должен быть мягким (mudu), но также он должен быть без высокомерия (anatimānī).

Он не должен презирать других из-за оснований для гордости (atimānavatthu), таких как происхождение, род и тому подобное.

Он должен пребывать с умом, равным, как старец Сарипутта.

Так Благословенный — для того, кто желает пребывать, достигнув безмятежного состояния (santaṃ padaṃ), или для того, кто практикует ради его достижения, в особенности для лесного монаха, сказав о некотором из того, что должно быть сделано, захотев сказать еще более высокое, произнес вторую строфу: «santussako cā» — и так далее.

Santussako ca subharo ca, appakicco ca sallahukavutti, 

удовлетворённым и необременительным, с немногими обязанностями, довольствующимся малым,

Слово довольный (santussako) — это тот, кто удовлетворяется двенадцатикратным довольством (dvādasavidhena santosena).

Слово santussako означает: 

довольный своим (sakena tussako), 

довольный имеющимся (santena tussako), 

довольный уравновешенностью (samena tussako).

В этом контексте «своим» (sakaṃ) —  называется то, что сказано: «завися от еды, собранной с подаяний», как было произнесено [ему] в помещении когда он принимал монашество. Всё, что относится к четырем видам потребностей (catupaccaya).

Независимо от того, было ли оно получено красиво или некрасиво, с уважением или без уважения было дано, в момент принятия и во время использования, проживая, не показывая изменения отношения к этому — такой называется «довольным своим» (sakena tussako).

Под «имеющимся» (santaṃ)  — понимается то, что получено, что существует у самого. Удовлетворяясь именно этим, не желая большего, отказываясь от чрезмерного желания — он называется «довольным имеющимся» (santena tussako).

«Уравновешенное» (samaṃ) — это оставление привязанности и отторжения (paṭigha) по отношению к приятному и неприятному. Будучи довольным по отношению ко всем объектам через это уравновешенное — он называется «довольным уравновешенным» (samena tussako).

Тот, кто легко содержится, называется subharo («лёгкий для содержания»), что можно также понимать как «хорошо содержащийся».

Ведь вот какой монах: даже если ему дают полную чашу белого риса, мясной подливки и другого, он всё равно проявляет недовольство лицом и внутреннее неудовлетворение. А то и вовсе, прямо перед людьми, презрительно отзывается о подаянии:

— Что это вы мне дали? — и отдаёт его, домохозяевам или прочим.

Такого монаха зовут dubbharo — «трудный для содержания», буквально — «неподдающийся уходу».

Увидев такого, люди стараются избегать его издалека:

— Этот монах слишком трудный, его невозможно содержать.

А вот тот, кто, получив любую пищу — грубую или изысканную, мало или много — остаётся довольным, с ясным и добрым лицом, проживает так спокойно — он зовётся subharo, то есть «тот, кого легко содержать».

Люди, видя такое поведение, становятся совершенно уверенными и благожелательными:

— Наш достопочтенный лёгок в быту — и доволен малым! Мы сами будем его поддерживать.

Такого монаха и называют здесь subharo — «легко поддерживающийся» или (необременительный).

Appakicco — «Имеющий мало дел» У кого дел мало, тот называется appakicco.

Не погружён в множество  занятий, таких как:

• привязанность к работе (kammārāmatā),
• пустые разговоры (bhassārāmatā),
• чрезмерное общение (saṅgaṇikārāmatā) и прочее (ādi).

Или же, он свободен:

• от монастырских обязанностей 
• управления новыми постройками (navakamma),
• общинным имуществом (saṅghabhoga),
• послушниками (sāmaṇera),
• мирянами-служителями (ārāmika)

и другими делами монастырской жизни (sakala-vihāre).

Ограничиваясь лишь необходимым:

• стрижкой волос и ногтей (kesanakhacchedana),
• уходом за чашей и одеждой (pattacīvara-parikamma),
• он целиком посвящает себя практике отшельника (samaṇadhammakicca).

Sallahukavutti — «Лёгкий образ жизни» У кого образ жизни  лёгкий, тот называется sallahukavutti.

Не подобно такому монаху, который обременён множеством вещей, который при переселении вынужден тащить чаши, одежду, подстилки, масла. Так, что даже его вещи несут миряне на головах и плечах. 

Но истинно легкий — тот, у кого лишь восемь предметов: чаша, комплект одежды и ничего лишнего.

Он уходит как птица — без груза, взяв лишь необходимое для монаха.

Такой и есть sallahukavutti.

Santindriyo ca nipako ca, appagabbho kulesvananugiddho. 

Со спокойными способностями восприятия, рассудительным, скромным, и не заискивающим перед семьями.

Santindriyo — «Спокойные чувства» У кого чувства (indriyāni) умиротворены, тот santindriyo».

Его ум не возбуждается ни страстью (rāga), ни иными волнениями при встрече с приятным.

Nipako — «Рассудительный» — это знающий, проницательный, мудрый.

Его мудрость (paññāya) проявляется в:

• Сохранении нравственности (sīlānurakkhaṇa).
• Разумном использовании одежды и имущества (cīvara-ādi-vicāraṇa).
• Понимании, что полезно для жизни в монастыре.

Appagabbho — «Не наглый» 

Он избегает наглости (pāgabbhiya) в:

• Теле (kāya) — 8 видах.
• Речи (vacī) — 4 видах.
• Уме (mano) — множестве проявлений.

8 Видов Телесной наглости (aṭṭhaṭṭhānaṃ kāyapāgabbhiyaṃ)

Телесная наглость (грубость) (kāyapāgabbhiyaṃ) — это неподобающее поведение в восьми ситуациях:

• В присутствии Сангхи. Например: сидеть перед монашеской общиной, развалившись, вытянув ноги или ногу.
• В группе (gaṇa)

— То же самое, но в меньшем собрании монахов.

• По отношению к отдельным лицам (puggala)

— Особенно к старшим (vuḍḍhatara) — неуважительные позы или действия.

• В трапезной (bhojanasālā)

— Занимает место, предназначенное для старших, или вытесняет новичков.

• В бане (jantāghara)

— Без спроса разжигает огонь, не учитывая нужды других.

• У места омовения (nhānatittha)

— Нарушает правило «купаться по очереди», влезая в воду раньше других, даже если пришёл позже.

• На пути за подаянием (bhikkhācāramagga)

— Толкается, обгоняет старших, чтобы первым получить лучшую пищу или место.

• При входе в дом (antaragharapavesana)

— Входит раньше старших, а с младшими ведёт себя фамильярно (например, затевает шумные игры — kāyakīḷanaṃ).

4 Вида Речевой грубости (catuṭṭhānaṃ vacīpāgabbhiyaṃ)

Определение:

Речевая грубость (vacīpāgabbhiyaṃ) — это неподобающее использование речи (appatirūpavācānicchāraṇaṃ) в четырёх ситуациях:

• В присутствии Сангхи (Saṅgha)

— Например: начинает говорить о Дхамме, не получив разрешения.

• В группе (gaṇa)

— То же самое, но в меньшем собрании монахов.

• По отношению к отдельным лицам (puggala)

— Особенно к старшим (vuḍḍhatara) — отвечает на вопросы мирян, не дав возможности высказаться уважаемому монаху.

• При входе в дом (antaraghara)

— Ведёт себя бесцеремонно, спрашивая:

«Что у вас есть? Есть ли похлёбка (yāgu)? Или что-то перекусить? Чем вы меня угостите? Что я сегодня съем? Что попью?» — и тому подобное.

Множественные случаи умственной распущенности (anekaṭṭhānaṃ manopāgabbhiyaṃ)

Определение:

Умственная распущенность (manopāgabbhiyaṃ) — это неподобающие мысли, даже если тело и речь остаются сдержанными.

Примеры:

• Размышления о чувственных удовольствиях (kāmavitakka).
• Другие неблагие мысли (vitakka), возникающие в уме.

kulesu ananugiddho — это значит, что по отношению к тем домам, которые он посещает, он не привязан — ни из-за жажды к предметам поддержки, ни из-за неподобающего общения с домохозяевами (ananulomiya-gihisaṃsagga).

Это означает, что он не радуется и не печалится вместе с ними:

• не радуется с радующимися (na sahanandī),
• не печалится с печалящимися (na sahasokī),
• не испытывает радости, когда они счастливы (na sukhitesu sukhito),
• не испытывает печали, когда они несчастны (na dukkhitesu dukkhito),
• не вовлекается лично (attanā vā yogaṃ āpajjati) в возникающие у них дела (kiccakaraṇīyesu uppannesu).

А что касается стиха «suvaco ca assā«ti, то слово «assā» (пусть он будет) должно быть согласовано со всеми предыдущими словами, так следует понимать: «santussako ca assa, subharo ca assā», и так далее.

Таким образом, когда постигнув умиротворенное состояние, он желает пребывать в нём, или монах, желающий вступить на путь к его достижению, особенно если это отшельник, живущий в лесу (visesato āraññako bhikkhu), — Бхагаван изложил ему то, что следует делать (karaṇīyaṃ), а теперь желает изложить и то, чего не следует делать (akaraṇīyaṃ).

Поэтому он произнёс эту строфу:

Na ca khuddamācare kiñci, yena viññū pare upavadeyyuṃ;  

И пусть он не делает ни малейшего проступка, которого мудрые бы осудили.

Поступая таким образом, он не должен совершать ни того телесного, ни того словесного, ни того умственного проступка, который называется малым (khuddaṃ) и низменным (lāmakaṃ).

И не только грубого проступка, — он не должен совершать вообще ничего дурного, будь то небольшое или даже микроскопическое, как атом (aṇumattaṃ — очень маленький; крошечный), — ничего не должен совершать такого.

Затем, он Бхагаван показывает непосредственный недостаток такого поведения, говоря:

“yena viññū pare upavadeyyu” —

«из-за чего мудрые другие могли бы упрекнуть [его]».

Здесь же:

Поскольку неразумные другие — это не мерило (appamāṇa).

Они ведь порицают то, что безупречно или же порицаемое, а также то, что лишь в малой степени порицаемое как если бы оно было сильно порицаемым.

Мудрые же — вот мерило (pamāṇa).

Они, тщательно проверив, изучив, порочат то, что заслуживает порицания, и восхваляют то, что заслуживает похвалы.

Поэтому сказано: “viññū pare” — «мудрые другие».

Так Бхагаван, этими тремя с половиной гатхами, для того, кто постиг безмятежное состояние и желает пребывать в нём (santaṃ padaṃ abhisamecca viharitukāmassa), или для того, кто желает вступить на путь к его достижению (tadadhigamāya vā paṭipajjitukāmassa), особенно же для отшельника, живущего в лесу (visesato āraññakassa), и вообще, под видом «лесного монаха» (āraññakasīsena), — для всех, кто желает пребывать с объектом медитации (kammaṭṭhāna) — изложив различие между тем, что следует делать и не делать, и преддверие к объекту медитации, теперь начинает рассказывать учение о mettā в форме защитной (paritta) речи,

для устранения страха перед божествами и в качестве подготовки к джхане, основанной на випассане (vipassanāpādakajjhānavasena), в целях реализации объекта медитации в следующем стиле:

Sukhino va khemino hontu, sabbasattā bhavantu sukhitattā. 

 [И пусть он думает:] радостные и в безопасности пусть все существа будут радостны сердцем.

Здесь:

“sukhino” — значит наделённые счастьем (sukhasamaṅgino),

“khemino” — значит обладающие безопасностью (khemavanto),

то есть, без страха (abhayā), без бедствий (nirupaddavā) — так следует понимать (vuttaṃ hoti).

“sabbē” — все без исключения (anavasesā).

“sattā” — живые существа (pāṇino).

“sukhitattā” — счастливый ум (sukhitacittā).

И здесь:

счастливые телесно (kāyikena sukhena) — sukhino,

счастливые умственно (mānasena) — sukhitattā,

Ите, кто обладает обоими видами счастья, а также избавлены от всех страхов и бедствий — khemino.

— так следует понимать.

Почему же сказано так?

— Чтобы показать способ развития mettā.

Именно так следует развивать mettā:

«пусть все существа будут счастливы» (sabbe sattā sukhino hontū),

или: «пусть будут в безопасности» (khemino hontū),

или: «пусть будут умственно счастливы» (sukhitattā hontū).

Ye keci pāṇabhūtatthi, tasā vā thāvarā vanavasesā; 

Какие бы ни были существа, колеблющиеся или устойчивые, все без исключения, 

Dīghā vā ye va mahantā, majjhimā rassakā aṇuka thūlā. 

длинные, большие, средние, мелкие, маленькие, толстые, 

Diṭṭhā vā ye va adiṭṭhā, ye ce dūre vasanti avidūre; 

видимые и невидимые, живущие близко и далеко, 

Bhūtā va sambhavesī va, sabbasattā bhavantu sukhitattā. 

явившиеся на свет и стремящиеся к явлению: пусть все существа будут радостны сердцем. 

Здесь пары:

• подвижное–неподвижное (tasathāvaradukaṃ),
• видимое–невидимое (diṭṭhādiṭṭhadukaṃ),
• далёкое–близкое (dūrasantikadukaṃ),
• ставшее–становящееся (bhūtasambhavesidukaṃ) 

— всего четыре пары (cattāri dukāni).

А из шести слов типа dīgha и т. д.:

в трёх тройках, относящихся к среднему (majjhimapadassa), а также

в двух тройках, относящихся к малому (aṇukapadassa), возможен смысл.

Таким образом указывает на три тройки (tayo tike):

• длинное–короткое–среднее (dīgharassamajjhimattikaṃ),
• большое–малое–среднее (mahantāṇukamajjhimattikaṃ),
• грубое–тонкое–среднее (thūlāṇukamajjhimattikaṃ).

Далее:

“Ye keci” — выражение охвата всех без исключения.

“Pāṇā” — именно «живые» (pāṇino), то есть те, кто живёт дыханием (pāṇabhūtā). 

Или (atha vā): pāṇanti — значит дышат (pāṇanti), поэтому — pāṇā.

Этим охватываются живые существа с пятью совокупностями (pañcavokārasattā), связанные с дыханием: вдохом и выдохом.

“Bhavantī” — значит ставшие (bhūtā).

Этим охватываются существа с одной или четырьмя совокупностями (ekavokāra–catuvokārasattā).

“Atthi” — существуют (santi), имеются (saṃvijjanti).

Таким образом, выражением “ye keci pāṇabhūtā atthi”

Все существа, подлежащие охвату через четыре вышеуказанные пары, показаны как единое множество (ekajjhaṃ dassetvā).

Теперь же, все они, будь то колеблющиеся (tasā) или устойчивые (thāvarā), все без остатка (anavasesā) — таким выражением в виде пары  снова охватываются и показываются.

Здесь:

“Tasantīti tasā” — «те, кто колеблются» (tasanti), поэтому называются «tasā». Это — обозначение тех, кто обладает жаждой и боится.

“Tiṭṭhantīti thāvarā” — «те, кто пребывают устойчиво» (tiṭṭhanti), поэтому называются «thāvarā». Это — обозначение тех арахантов, у которых жажда и страх оставлены.

“Natthi tesaṃ avasesa” — у них нет остатка, то есть «anavasesā» — «все без остатка».

“Sabbepi” — значит: «все».

Теперь (в отношении трёх троек, раскрывающих различие между длинными, короткими и средними, в выражениях “dīghā vā” и т. д.:

Dīghā (длинные)

Означает: обладающие длинным телом (dīghattabhāvā): например, наги, рыбы, вараны. Ибо в Великом океане тела нагов могут иметь длину в многие сотни локтей, а тела рыб, варанов и т. д. — даже многие йоджаны.

Mahantā (величественные, крупные)

означает: обладающие большим телом  — рыбы, черепахи и т. д. На суше — слоны и наги (hatthināgādayo), среди нелюдей — данавы и др.

Также сказано (в AN 4.15): “rāhuggaṃ attabhāvīnaṃ” — Раху, обладающий телом. У него, действительно, тело в высоту четыре тысячи йоджан и восемьсот йоджан), руки — по 1200 йоджан, расстояние между бровями — 50 йоджан, между пальцами — также очень велико, ладони — по 200 йоджан каждая.

Majjhimā (средние)

Это — тела лошадей, быков, буйволов, свиней и т. д.

Rassakā (короткие)

Означает: в каждой данной разновидности — те, кто меньше по размеру, чем длинные и средние, например — карлики и т. п.

Aṇukā (тонкие, мелкие)

Это существа: невидимые для глаза из плоти, сформированные в воде и прочем, также  имеющие тонкое тело, например: вши и т. п.

И также, те существа, которые в каждой разновидности имеют меньший размер, чем крупные средние и толстые средние, должны пониматься как aṇukā.

Thūlā (толстые)

Это существа с округлым телом например: рыбы, черви, ракушки, моллюски и т. д.

После того как все существа были полностью охвачены тремя триадами, теперь Будда приводит три дихотомии, начиная с:

Видимые или невидимые (diṭṭhā vā adiṭṭhā)

Видимые (diṭṭhā) — те, кого мы уже видели, то есть попавшие в поле нашего зрения.

Невидимые (adiṭṭhā) — обитатели других океанов, гор или мировых систем, которых мы никогда не наблюдали.

Живущие вдали или вблизи (dūre vā avidūre)

Это разделение основано на пространственной удалённости от собственного тела:

Близкие (avidūre)

Существа внутри нашего тела.

Также, те, кто находится в пределах ближайшего окружения:

• в том же монастыре (vihāre),
• деревне (gāme),
• стране (janapade),
• острове (dīpe),
• мировой системе (cakkavāḷe).

Далёкие (dūre)

Существа вне тела.

Обитающие за пределами ближнего круга. Живущие в других мировых системах.

Третья дихотомия (уточняется в тексте)

(Здесь может быть продолжение классификации, например, по иным критериям — временным, качественным и т. д.)

Bhūtā (уже рождённые, завершённые существа)

«Рождённые» (jātā), «возникшие» (abhinibbattā).

Те, кто уже появился в этом существовании и больше не переродится (na puna bhavissanti).

Включая:

Архаты — те, у кого уничтожены загрязнения.

Все существа, завершившие процесс рождения (см. ниже).

Sambhavesī (ищущие новое рождение, становящиеся существа)

Те, кто ищут новое возникновение, из-за непреодолённой привязанности к будущим существованиям.

Включая:

Обучаемые монахи (sekkha) — те, кто ещё на пути.

Обычные миряне (puthujjanā) — не достигшие пробуждения.

Классификация по способу рождения

1. Яйцерождённые (aṇḍaja) и рождённые из утробы (jalābuja)

Sambhavesī: Пока не разорвана скорлупа или плодная оболочка.

Bhūtā: После выхода наружу.

2. Рождённые из влаги (saṃsedajā) и самозародившиеся (opapātikā)

Sambhavesī: Только первый момент сознания.

Bhūtā: Начиная со второго момента сознания.

3. Общий принцип для всех типов рождения

Sambhavesī:

Пока существо не достигло устойчивого состояния.

Bhūtā: После этого перехода.

Так Бхагаван в трёх с половиной строфах начиная с «пусть будут счастливы», разнообразным способом, через намерение достижения блага и счастья для тех монахов показал взращивание дружелюбия (mettā) по отношению к существам.

Теперь же, показывая это  также и через намерение того, чтобы не возникло неблагого и страдания сказал:

Na paro paraṃ nikubbetha, nātimaññetha katthaci na kañci.

Пусть никто не обманывает другого и не презирает где-либо кого бы то ни было

Byārosanā paṭighasaññā, nāññamaññassa dukkhamiccheyya.  

и пусть один не желает другому страданий из-за гнева или неприятного впечатления. 

Ключевые термины:

paro / paraṃ — «другой человек» / «другого человека» (parajanaṃ).

na nikubbethā — «пусть не обманывает».

na atimaññethā — «пусть не превозносится» (не переступая границ, не считая себя выше).

katthaci — «где бы то ни было» (в деревне, поле, среди родственников, на собрании).

kañci — «кого бы то ни было» (кхаттия, брахмана, мирянина, монаха — вне зависимости от статуса).

byārosanā — враждебность, проявляемая через:

• Тело и речь (грубые жесты, брань).
• Ум (раздражение, презрение).

paṭighasaññā — ощущение отторжения (неприязнь, отвращение).

«nāññamaññassa dukkhamiccheyya» — «Пусть никто не желает страдания другому».

Это означает:

Метта — не просто мысленное пожелание «будьте счастливы», Но и активное избегание трёх вредных действий:

• Обман (nikubbethā) — даже словесный или скрытый.
• Превозношение (atimaññethā) — над другими из-за касты, богатства и т.д.
• Желание вреда (dukkhamiccheyya) — через гнев или холодное безразличие.

Развивая метту, монах должен добавлять к медитации размышление:

«Пусть никто нигде не обманывает другого,

не ставит себя выше

и не радуется чужой боли —

ни делом, ни словом, ни мыслью».

Показав развитие mettā по сути через стремление к тому, чтобы страдания и вред не произошли, теперь — выражая это же посредством сравнения Бхагаван — говорит:

Mātā yathā niyaṃ puttam āyusā ekaputtamanurakkhe; 

Как мать ценой жизни готова защищать своего ребёнка, единственного ребёнка, 

Evampi sabbabhūtesu, mānasaṃ bhāvaye aparimāṇaṃ. 

так без ограничений ко всем существам ему следует развивать эту мысль. 

Подобно тому, как мать (mātā) защищает своего единственного сына —

рождённого от неё, плоть от плоти, — готовая отдать за него даже жизнь, лишь бы уберечь его от страданий, точно так же  пусть монах развивает сознание, наполненное меттой, направляя его ко всем существам непрерывно взращивая это состояние ума.

На одном существе — как мать сосредоточена на своём ребёнке.

На всех без исключения (anavasesa-pharaṇa-vasena) — распространяя метту беспредельно, охватывая бесчисленные существа.

Глубина метты — как материнская любовь, без условий.

Широта метты — от одного до бесконечности существ.

Постоянство — раз за разом развивать, пока она не станет безмерной (aparimāṇaṃ).

Mettañca sabbalokasmi, mānasaṃ bhāvaye aparimāṇaṃ; 

В отношении всего мира пусть он развивает безграничную мысль дружелюбия: 

Uddhaṃ adho ca tiriyañca, asambādhaṃ averamasapattaṃ. 

вверх, вниз, и между ними, беспрепятственно, ненависти или вражды.

Tiṭṭhaṃ caraṃ nisinno va, sayāno yāvatāssa vitamiddho; 

Стоя, при ходьбе, сидя или лёжа, пока нет сонливости, 

Sabbasmiṁ lokasmiṁ — «Во всём мире живых существ» (без исключений, anavasesa).

Nāssa parimāṇaṃ — «Нет у него границ». Направлено на бесчисленных существ.

Пространственный охват:

• Uddhaṃ — вверх (бесплотные миры, arūpa-bhava).
• Adho — вниз (чувственный мир, kāma-bhava).
• Tiriyaṃ — вширь (мир форм, rūpa-bhava).

Asambādhaṃ — «Нестеснённое». Разрушает границы — даже условные «враги» включаются в метту.

Sīmā здесь означает «враждебность» — но метта преодолевает и её.

Averaṃ — «Без ненависти». Никакой внутренней злобы.

Asapattaṃ — «Без противников». Тот, кто пребывает в метте (mettāvihārī):

• Любим людьми и духами.
• Не имеет врагов.

Pariyāyavacanaṃ → «враг» (paccatthiko) = «противник» (sapatto).

И это безмерное умственное состояние метты  — во всём мире пусть развивает, увеличивает, достигает роста, развития, полноты.

Как?

Uddhaṃ adho ca tiriyañca — вверх, вниз и в стороны:

• Uddhaṃ yāva bhavaggā — вверх — вплоть до вершины существования (bhavagga, т.е. верх арупа-локи),
• Adho yāva avīcito — вниз — до самого avīci (нижней адской сферы),
• Tiriyaṃ yāva avasesadisā — в стороны — до оставшихся направлений (все направления).
• Uddhaṃ vā āruppaṃ — вверх — это āruppa (безформенного мира),
• Adho kāmadhātuṃ — вниз — это kāmadhātu (мир чувств)
• Tiriyaṃ rūpadhātuṃ — в стороны — это rūpadhātu (мир форм),
• anavasesaṃ pharanto — охватывая всё без остатка.

Даже если он так развивает это состояние, так, чтобы оно становилось:

•  asambādhaṃ — необъятным,
•  averaṃ — без вражды,
•  asapattaṃ — без врагов,

Пусть он развивает, устраняя ограниченность, вражду, и наличие врагов.

Или  он достигает этой завершённости в развитии. В этом случае оно везде имеет место, и поэтому — необъятное.

Поскольку он устраняет гнев к другим — от себя, это делает безвраждным.

И поскольку у других устраняется гнев к нему — это делает его безвраждным со стороны других.

Taṃ asambādhaṃ, averaṃ, asapattaṃ, aparimāṇaṃ mettaṃ mānasaṃ — Это есть необъятное, без вражды, без врагов, безмерное, умственное состояние метты,

uddhaṃ adho tiriyañca — вверх, вниз и в стороны — в тройственном направлении, sabbalokasmiṃ bhāvaye vaḍḍhayeti — пусть он развивает, увеличивает это во всём мире.

После объяснения того, как развивать метту, теперь указывается, что не требуется фиксированной позы (iriyāpatha-niyama-abhāva) для её практики.

«Стоя, идя, сидя или лёжа — пока ум свободен от сонливости — пусть утверждает это памятование»

(tiṭṭhaṃ caraṃ nisinno vā sayāno, yāvatāssa vitamiddho. etaṃ satiṃ adhiṭṭheyyā).

Необязательно сидеть в позе лотоса («садится, скрестив ноги итд»), как в других видах медитации.

Можно практиковать в любом положении, если ум бдителен (vitamiddho).

Отсутствие сонливости (vigatamiddho) — единственное ограничение.

Даже ходьба или лёжа — подходят, если сознание ясно.

Тот, кто достиг устойчивости в метте, не зависит от позы. Для него ни стояние, ни ходьба не мешают погружению.

Такое свободное и непрерывное развитие метты называют «обителью Брахмы» (brahma-vihāra) — состоянием, подобным божественному.

Etaṃ satiṃ adhiṭṭheyya, brahmametaṃ vihāramidhamāhu. 

пусть он стремится к этому памятованию. Об этом говорят как о нахождении в состоянии брахм 

То самое обитание в метте (mettāvihāro), которое был изложено, начиная со слов «пусть будут счастливы и в безопасности» и вплоть до «пусть утвердит это памятование»,

Этот вид пребывания, будучи безупречным среди четырёх форм божественного, брахманского, и благородного пребывания в положениях тела, и поскольку он приносит благо как самому себе, так и другим, в этом Учении и Уставе Благородных (ariya-dhamma-vinaya) его называют обителью Брахмы (brahma-vihāra), называют наивысшим (seṭṭha) обитанием.

Потому что постоянно, непрерывно, часто, стоя, идя, сидя или лёжа, пока он свободен от сонливости, пусть утверждает это памятование.

Diṭṭhiñca anupaggamma, sīlavā dassanena sampanno; 

Не придерживаясь неверных взглядов, нравственный, он обладает прозрением, 

Так Благословенный, показав тем бхиккху развитие mettā различными способами, теперь, поскольку mettā, будучи направленной на существ как объект (sattārammaṇatā), оказывается близкой к воззрению о «я» (attadiṭṭhi), поэтому, с целью устранения привязанности к воззрениям, использовав ту самую mettā-jhāna как основу, показывая путь к достижению уровня арья (ariyabhūmi), он сказал: «не придерживаясь неверных взглядов» (diṭṭhiñca anupaggammā). Этой строфой он завершил наставление.

Kāmesu vinaya gedhaṃ, na hi jātuggabbhaseyya punaretīti. 

С устранением алчности к чувственным удовольствиям он никогда больше не окажется в утробе.

В последних строфах, Будда говорит про практику медитации прозрения: 

”Не придерживаясь неверных взглядов, нравственный, он обладает прозрением, с устранением алчности к чувственным удовольствиям он никогда больше не окажется в утробе”.

Целью медитации прозрения, во-первых, является отказ от ложных взглядов или полная свобода от них (micchā diṭṭhi). Это решающая освобождающая практика для устранения ложных взглядов и кульминации в достижении совершенного покоя, Ниббаны. Результирующее достижение называется «Благородным пребыванием» (ariya-vihāra) и представляет собой над мирской уровень покоя. Она включает в себя четыре над мирских «достижения плода» (phala-samāpatti), а именно, достижение вхождения в Поток (sotāpatti-phala), Единожды возвращающегося (sakadāgāmi-phala), невозвращения (anāgāmi-phala) и Архантства (arahatta-phala).

«Неправильный взгляд» относится здесь конкретно к ошибочному представлению о том, что в ментальном и физическом континууме существ существует сущность, субстанция, эго, личность, самость, дух или душа. Этот взгляд более определенно называется неправильным взглядом на личность (sakkāya-diṭṭhi) или на самость (atta-diṭṭhi). Это основа всех неправильных взглядов, которая в любой ситуации и во все времена по большей части вводила в заблуждение.

Поскольку в медитации метта в качестве объекта используется концепция «существ», она близка к иллюзии эго или неправильному взгляду на личность. Следовательно, чтобы предотвратить запутывание в этом и других неправильных взглядах, и чтобы достичь «над мирских плодов» посредством медитации прозрения, Будда начинает последний стих с утверждения: «И не придерживаться неверных взглядов».

Медитация прозрения, которая освобождает ум от ошибочных взглядов, начинается с наблюдения и анализа ума и материи. Затем она раскрывает высшую реальность непостоянство, страдания и безличности природы всех ментальных и материальных явлений существования.

Поэтому, после достижения mettā jhāna монах должен выйти из него. Затем он должен вспомнить опыт этой джханы и различить:

1. Ментальные явления, связанные с этой джханой, такие, начальное приложение ума к объекту (vitakka), устойчивое приложение (vichara), восторг (pīti), счастье (sukha) и однонаправленность (ekaggatta), а также связанные с ними четыре совокупности чувство, восприятие, формации ума и сознание.

2. Материальные явления, такие как основа сердца (hadaya-vatthu), дыхание и четыре первичных элемента и производные элементы (dhātu), которые поддерживают эти ментальные явления, и

3. Постоянное возникновение и исчезновение как ментальных, так и материальных явлений.

Когда благодаря повторной практике различение становится сильным, монах осознает, что во всех ментальных и физических континуумах нет субстанции, эго, личности или самости, а есть просто группа ментальных и материальных явлений, которые постоянно возникают и исчезают в зависимости от условий. Затем монах осознает, что неправильный взгляд на личность (sakkāya-diṭṭhi) возникает из-за ошибочного восприятия цельности (ghana-sañña) и непрерывности (santati-sañña) ментальных и материальных явлений и, следовательно, не придерживается какой-либо неверной точки зрения.

На этой стадии монах достигает первого над мирского пути, а именно Пути Вхождения в поток (sotāpatti-magga), которое полностью искореняет неправильный взгляд на личность (sakkāya-diṭṭhi). Это также время, когда монах утверждает себя в надмирской добродетели (lokuttara-sīla), которое искореняет нездоровые способы действия.

Таким образом, искореняя неправильные взгляды и нездоровые способы действия, монах обретает правильное видение (dassana) — видение, свободное от невежества, которое непосредственно видит и осознает четыре абсолютных реальности:

1. сознание (chitta),

2. ментальные факторы (chetasika),

3. материя (rūpa), и

4. Ниббана.

Это то, что обозначается в первых двух строфах как:

“Не придерживаясь неверных взглядов, нравственный, он обладает прозрением”

Постоянно медитируя на возникновение и угасание ментальных и материальных явлений, монах проникает еще глубже в  восприятия непостоянства (аничча), страдания (дуккха) и не-я (анатта) пяти совокупностей.

Поступая так, монах достигает второго надмирского пути, а именно пути единожды возвращающегося (сакадагами-магга). Этот путь уменьшает желание чувственных удовольствий еще больше, чем на пути вступления в поток.

Продолжая практику дальше, монах проникает на более высокий уровень восприятия непостоянства, страдания и отсутствия «я» и достигает третьего надмирского пути, а именно пути невозвращения (анагами-магга), который без остатка отбрасывает желание чувственных удовольствий.

Став невозвращенцем (анагами) и покинув мир людей, человек возрождается среди Богов-брахм Чистых Обителей (суддхаваса). В результате человек никогда больше не возвращается из того мира в какой-либо чувственный мир, включая мир людей. Следовательно, невозвращенец никогда больше не возродится в утробе матери, как говорится в двух заключительных строках последнего стиха:

Kāmesu vinaya gedhaṃ, na hi jātuggabbhaseyya punaretīti. 

С устранением алчности к чувственным удовольствиям он никогда больше не окажется в утробе.

Находясь в Чистых Обителях, он искореняет все умственные загрязнения (асавы) и достигает вершины совершенства, а именно Архатства, и сам уходит оттуда, достигая Париниббаны или окончательного Покоя.

Так Благословенный, завершив проповедь, и далее сказал тем монахам:

 «Идите, монахи, и пребывайте в той самой роще. Восемь раз в месяц в дни слушания Дхаммы ударяйте в гонг, провозглашайте эту сутту, проводите беседы о Дхамме, обсуждайте её, разделяйте радость от неё. Практикуйте именно эту камматтхану, развивайте её и совершенствуйте постоянно. Тогда те нечеловеческие существа больше не будут показывать вам устрашающие явления, но, напротив, станут желающими вашего благополучия и стремящимися принести вам пользу.». 

Они ответили Благословенному: «Хорошо», — затем встали со своих сидений, почтительно поклонились Благословенному, совершили обход вокруг него по часовой стрелке, отправились в ту рощу и поступили согласно его наставлениям. А божества, понимая: «Почтенные монахи желают нам блага и стремятся принести нам пользу», исполнились восторгом и радостью, и сами начали заботиться о монахах. Эти монахи, продолжая развивать метту и используя её как основу для практики, приступили к випассане, и все они в течение того же сезона дождей достигли высшего плода — архатства. И в день Великой Паваранны они совершили Паваранну полной чистоты.

«Так Татхагата, искусный в благом,

Владыка Дхаммы, поведал о том, что следует делать.

Исполнив это и познав высший покой сердца,

К состоянию умиротворения приходят те, кто обрёл совершенную мудрость.

Поэтому поистине, к этому бессмертному, удивительному,

Состоянию умиротворения, любимому благородными,

Стремясь прийти и желая в нём пребывать,

Мудрый человек, совершенствующий чистую нравственность,

сосредоточение и мудрость,

Пусть неустанно делает то, что должно быть сделано.»

Так завершается комментарий к Метта-сутте в Параматтхаджотике, комментарии к Сутта-нипате, комментарии к Малым текстам.