Aṭṭhārasa dhātuyo: во­сем­на­дцать эле­мен­тов

Источник: theravada.ru  Ньянасиха (Нянасиха) Раквене Бхиккху: 18 дхату – 18 элементов

«Мо­на­хи, я научу вас раз­но­об­ра­зию эле­мен­тов. Слу­шайте вни­ма­тель­но, я бу­ду го­во­рить».

«Да, ува­жа­е­мый» — от­ве­ти­ли мо­на­хи. Благо­сло­вен­ный ска­зал:

«И что та­кое, мо­на­хи, раз­но­об­ра­зие эле­мен­тов?

• Эле­мент гла­за, эле­мент ма­те­ри­аль­ной фор­мы, эле­мент со­зна­ния гла­за.
• Эле­мент уха, эле­мент зву­ка, эле­мент со­зна­ния уха.
• Эле­мент но­са, эле­мент запа­ха, эле­мент со­зна­ния но­са.
• Эле­мент язы­ка, эле­мент вку­са, эле­мент со­зна­ния язы­ка.
• Эле­мент те­ла, эле­мент ося­заемой ве­щи, эле­мент со­зна­ния те­ла.
• Эле­мент ума, эле­мент ум­ствен­но­го фе­но­ме­на, эле­мент со­зна­ния ума.

Это, мо­на­хи, на­зы­ва­ет­ся раз­но­об­ра­зи­ем эле­мен­тов».

Дха­ту на­нат­та сут­та: Раз­но­об­ра­зие эле­мен­тов, СН 14.1

Сего­дня мы бу­дем го­во­рить о ви­пас­са­не. Мы мо­жем прак­ти­ко­вать её в раз­ре­зе ше­сти āyatanā (сфер вос­при­я­тия), но так­же есть объ­яс­не­ние че­рез aṭṭhārasa dhātuyo (ат­т­ха́ра­са дха́туй­о́): во­сем­на­дцать эле­мен­тов (дха́ту).

1. Эле­мент гла­за (cakkhu-dhātu, ча́к­к­ху-дха́ту).
2. Эле­мент цве­та (rūpa-dhātu, ру́па-дха́ту).
3. Эле­мент со­зна­ния гла­за (cakkhu-viññāṇa-dhātu, ча́к­к­ху-вин­ня́­на-дха́ту).
4. Эле­мент уха (sota-dhātu, со́та-дха́ту).
5. Эле­мент зву­ка (sadda-dhātu, са́д­да-дха́ту).
6. Эле­мент со­зна­ния уха (sota-viññāṇa-dhātu, со́та-вин­ня́­на-дха́ту).
7. Эле­мент но­са (ghāna-dhātu, гха́­на-дха́ту).
8. Эле­мент запа­ха (gandha-dhātu, га́н­д­ха-дха́ту).
9. Эле­мент со­зна­ния носа (ghāna-viññāṇa-dhātu, гха́­на-вин­ня́­на-дха́ту).
10. Эле­мент язы­ка (jivhā-dhātu, джи­ва́-дха́ту).
11. Эле­мент вку­са (rasa-dhātu, ра́­са-дха́ту).
12. Эле­мент со­зна­ния языка (jivhā-viññāṇa-dhātu, джи­ва́-вин­ня́­на-дха́ту).
13. Эле­мент те­ла (kāya-dhātu, ка́я-дха́ту).
14. Эле­мент ося­заемых объек­тов (photthabba-dhātu, пхот­т­хаб­ба́-дха́ту).
15. Эле­мент со­зна­ния те­ла (kāya-viññāṇa-dhātu, ка́я-вин­ня́­на-дха́ту).
16. Эле­мент ума (mano-dhātu, ма­но́-дха́ту).
17. Эле­мент ум­ствен­ных объек­тов (dhammā-dhātu, дха́м­ма-дха́ту).
18. Эле­мент со­зна­ния ума (mano-viññāṇa-dhātu, ма­но́-вин­ня́­на-дха́ту).

Если брать та­кое опре­де­ле­ние, то в ми­ре есть толь­ко эти во­сем­на­дцать эле­мен­тов. Кро­ме эле­мен­тов ни­че­го в ми­ре нет. Как раз ви­пас­са­на по­ка­жет нам, что та­кое paramattha (па­ра­ма́т­ха): выс­шая ис­ти­на, аб­со­лют­ная ре­аль­ность.

Обыч­но, когда мы слы­шим ка­кой-то звук, и по­сле это­го у нас в уме по­яв­ляет­ся мысль «там ка­кой-то че­ло­век» (т. е. мысль, что мир там), то это зна­чит, что мы уже в ми­ре.

По­че­му dhātu — это suñña (су́н­ня), по­че­му эле­мен­ты пу­сты? По­то­му что там толь­ко paramattha (пер­вич­ная ре­аль­ность), больше ни­че­го там нет. Там нет че­ло­ве­ка, или смыс­ла, поэто­му мы го­во­рим, что это suñña.

Анан­да, по­сколь­ку он пуст от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я», го­во­рит­ся, что «мир пуст». И что пу­сто от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я»? Глаз, Анан­да, пуст от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я». Фор­мы… со­зна­ние гла­за… кон­такт гла­за… лю­бое чув­ство, ко­то­рое воз­ни­кает, имея в ка­че­стве усло­вия кон­такт гла­за, — при­ят­ное, бо­лез­нен­ное или же ни-при­ят­ное-ни-бо­лез­нен­ное — то­же пу­сто от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я». Ухо… нос… язык… те­ло… ум… ум­ствен­ные фе­но­ме­ны… со­зна­ние ума… кон­такт ума… лю­бое чув­ство, ко­то­рое воз­ни­кает, имея в ка­че­стве при­чи­ны кон­такт ума… — то­же пу­сто от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я». Анан­да, по­сколь­ку он пуст от «я» и то­го, что при­над­ле­жит «я», го­во­рит­ся, что «мир пуст».

Сун­нья­ло­ка сут­та: Мир пуст, СН 35.85

Если мы успе­ва­ем оста­но­вить звук как звук и не ид­ти за ним дальше, то это уже ви­пас­са­на. Но если мы не успе­ва­ем и идём вслед за ним, то мы опаз­ды­ва­ем в сан­са­ре. Для это­го мы ме­ди­ти­ру­ем, для это­го мы долж­ны прак­ти­ко­вать и раз­ви­вать на­шу осо­знан­ность.

Сра­зу так де­лать — это не лег­ко, но мы долж­ны знать, как имен­но нам прак­ти­ко­вать, нам нуж­но по­ни­мать ку­да мы стре­мим­ся. И если мы зна­ем, то мы мо­жем по­знать на­ше те­ло имен­но как эле­мен­ты, мы мо­жем по­знать āyatanā как эле­мен­ты, объек­ты āyatanā как эле­мен­ты. И мы мо­жем дальше прак­ти­ко­вать это.

Самое ко­роткое на­став­ле­ние по ви­пас­са­не ко­то­рое да­вал Буд­да зву­чит так: diṭṭhe diṭṭhamattaṁ, sute sutamattaṁ, mute mutamattaṁ, viññāte viññātamattaṁ. В ви­ди­мом толь­ко ви­ди­мое, в слы­ши­мом толь­ко слы­ши­мое, в ощу­ща­е­мом толь­ко ощу­ща­е­мое, в по­зна­ва­е­мом толь­ко по­зна­ва­е­мое (Ба­хия сут­та: Ба­хия, Уда­на 1.10). Если мы мо­жем по­ни­мать, что та­кое ви­пас­са­на, то нам лег­че прак­ти­ко­вать.

Хо­ро­шо, Ба­хия, те­бе сле­ду­ет тре­ни­ро­вать­ся так: «В ви­ди­мом долж­но быть про­сто ви­ди­мое; в слы­ши­мом долж­но быть про­сто слы­ши­мое; в ощу­ща­е­мом долж­но быть про­сто ощу­ща­е­мое; в осо­зна­ва­е­мом долж­но быть про­сто осо­зна­ва­е­мое.»

Когда, Ба­хия, для те­бя в ви­ди­мом бу­дет про­сто ви­ди­мое; в слы­ши­мом бу­дет про­сто слы­ши­мое; в ощу­ща­е­мом бу­дет про­сто ощу­ща­е­мое; в осо­зна­ва­е­мом бу­дет про­сто осо­зна­ва­е­мое, то­гда ты не бу­дешь су­ще­ство­вать «с этим». А когда ты не су­ще­ству­ешь «с этим», то­гда ты не су­ще­ству­ешь «в этом». Когда, Ба­хия, ты не су­ще­ству­ешь «в этом», то­гда ты не су­ще­ству­ешь ни в том, ни в дру­гом, ни по­се­ре­ди­не этих двух. Так проис­хо­дит ко­нец стра­да­ния.

Ба­хия сут­та: Ба­хия, Уда­на 1.10

Когда мы си­дим и ме­ди­ти­ру­ем, мы на­блю­да­ем на­ши ощу­ще­ния те­ла. Но что та­кое те­ло? Это уже на­ша papañca (па­па́н­ча), мыс­лен­ное раз­рас­та­ние. Мож­но ска­зать, что papañca — это оши­боч­ные кон­цеп­ции, кон­цеп­ции с kilesā (с за­гряз­не­ни­я­ми ума), в ко­то­рые мы ве­рим, что они су­ще­ству­ют.

Те­ло мож­но ещё по­знать как viññāṇa (со­зна­ние), как kāya-viññāṇa-dhātu (эле­мент со­зна­ния те­ла). Если об этом по­яв­ляют­ся мыс­ли, мы мо­жем их по­знать как mano-viññāṇa-dhātu (эле­мент со­зна­ния ума). Это имен­но то, что нам по­ка­зы­ва­ет Буд­да как ви­пас­са­ну. Это то, ку­да идёт ви­пас­са­на.

Вот у нас есть ухо и зву­ки, и из-за уха и звуков у нас по­яв­ляет­ся saṁyojana (самй­о́­джа­на, оковы). Что бы не по­яви­лось как мыс­ли от этих звуков — это всё saṁyojana. У нас по­яв­ляет­ся мысль, что там что-то есть, и эта мысль — это уже saṁyojana, это оковы для нас, это на­ши kilesā (за­гряз­не­ния).

Мы долж­ны по­ни­мать, что та­кое на самом де­ле ви­пас­са­на. Ви­пас­са­на — это зна­чит на­блю­дать paramattha (выс­шую ре­аль­ность), paramattha как они есть, ви­деть мир как он есть. Так же как у каж­дой āyatana, так и у каж­до­го dhātu (эле­мен­та), есть своя за­да­ча, мы мо­жем это по­ни­мать и на­блю­дать. Но в на­ча­ле об этом нуж­но знать и ду­мать: глаз уме­ет толь­ко ви­деть цве­та, объек­та­ми гла­за мо­гут быть толь­ко цве­та. Это на­до хо­ро­шо об­ду­мать, по­нять на своём опы­те, про­пу­стить че­рез се­бя. Ухо мо­жет толь­ко слы­шать, объек­та­ми уха мо­гут быть толь­ко зву­ки. Объек­та­ми но­са — запа­хи, язы­ка — вку­сы, те­ла — при­кос­но­ве­ния, а ума — ум­ствен­ные объек­ты. Если нам ка­жет­ся, что это мы и так зна­ем, то на­до по­ни­мать, что это на самом де­ле так про­яв­ляет­ся на­ше не­ве­де­ние. На­ше не­ве­де­ние на­столь­ко глу­бо­ко, что мы его да­же не ви­дим.

Об этом нуж­но очень вдум­чи­во раз­мыш­лять. То­гда мы мо­жем сле­дить за умом: когда ум на­чи­на­ет о чём-то ду­мать, мы мо­жем опре­де­лить что это — объект ума или, напри­мер, объект уха. Толь­ко то­гда на­ше не­ве­де­ние умень­ша­ет­ся. Ина­че мы на­чи­на­ем ду­мать, и в уме воз­ни­кает пред­став­ле­ние, что то, о чём мы ду­ма­ем, су­ще­ству­ет где-то там, и это уже оши­боч­ные воз­зре­ния. Мы долж­ны рассмот­реть это в обрат­ном по­ряд­ке, и для это­го мы долж­ны по­сто­ян­но ду­мать так.

Как это при­ме­нить на прак­ти­ке: вот мы си­дим и на­блю­да­ем, ум на­чи­на­ет вос­при­ни­мать, напри­мер, крик бел­ки, и в уме сра­зу по­яв­ляет­ся пред­став­ле­ние — «там бел­ка». В пер­вую оче­редь нам нуж­но уб­рать вот это оши­боч­ное лож­ное по­ни­ма­ние. Для это­го нуж­но ду­мать в обрат­ном по­ряд­ке: «Нет, это не так, бел­ка не там, бел­ка в уме». Это зна­чит «бел­ка» — это кон­цеп­ция. Вос­при­я­тия уха — это толь­ко зву­ки. Был звук, а по­том в уме по­яви­лось су­ще­ство. Об этом на­до очень тща­тель­но ду­мать, это как буд­то мы про­грам­ми­ру­ем ум в обрат­ном направ­ле­нии, ре­вер­сив­но, не так, как при­выч­но уму.

Если мы бу­дем так де­лать, то что бу­дет? Вот был слы­шен звук, по­том по­яви­лись мыс­ли, что там ка­кое-то су­ще­ство, и я об этом ду­маю. По­том по­яв­ляют­ся осо­знан­ность и муд­рость, и мы по­ни­ма­ем — не мо­жет там быть ни­ка­ко­го су­ще­ства, это не­воз­мож­но. И по­че­му там ни­че­го нет? По­то­му что то, о чём я ду­маю — это объек­ты ума. И осо­знан­ность и муд­рость (satisampajañña) по­ка­жут, что во внеш­нем ми­ре бы­ли про­сто ка­кие-то эле­мен­ты — цве­та, зву­ки, запа­хи, вку­сы, при­кос­но­ве­ния — и они уже ис­чез­ли, и то что есть сей­час — это объек­ты ума, это не су­ще­ства. И так нам бу­дет лег­ко по­бе­дить на­ши при­вя­зан­ность, алч­ность, гнев, по­то­му что не бу­дет осно­вы для удер­жи­ва­ния. Им бу­дет не за что за­це­пить­ся.

Да­вайте те­перь по­смот­рим с точ­ки зре­ния прак­ти­ки, ка­кие āyatanā ра­бо­та­ют. Да­вайте возь­мём для при­ме­ра ухо. Слы­шен звук, и он ис­че­зает. Кро­ме звуков ухо ни­че­го не слы­шит. По­том в уме по­яв­ляет­ся бел­ка, или пти­ца, или че­ло­век. То­гда сра­зу по­нят­но, что для «бел­ки» нам нуж­но две āyatanā, или шесть dhātu: ухо, зву­ки, со­зна­ние уха, ум, объек­ты ума, со­зна­ние ума. Где имен­но «бел­ка»? Бел­ка в уме как объект ума. По­яв­ляет­ся со­зна­ние ума и воз­ни­кает пред­став­ле­ние — «бел­ка». По­то­му что есть ум, объект ума и со­зна­ние ума. В уме по­явил­ся объект «бел­ка» и со­зна­ние ума по­ни­ма­ет: «бел­ка, ко­то­рая су­ще­ству­ет там». И по­сле то­го, как свер­шил­ся весь этот про­цесс, для нас су­ще­ству­ет бел­ка.

Или если взять язык: его за­да­ча — вос­при­ни­мать вку­сы. Не­ко­то­рые вку­сы нам при­ят­ны, не­ко­то­рые нет. Но когда мы едим, на самом де­ле у нас все āyatanā ра­бо­та­ют, по­то­му что мы и ви­дим, и обо­ня­ем, и про­бу­ем. Да­же од­но­го ви­да еды нам до­ста­точ­но. Напри­мер, когда лю­ди при­ез­жа­ют на Шри-Ланку, вся еда для них не­при­выч­ная, и прак­ти­че­ски вся еда для них очень острая. И бы­ва­ет лю­ди ви­дят ка­кую-то еду бе­ло­го цве­та и ду­ма­ют, что раз еда бе­лая — зна­чит она не острая, хо­тя на самом де­ле она мо­жет быть очень острой. Или нао­бо­рот: ви­дят еду крас­но­го цве­та, и ду­ма­ют что эта еда острая, хо­тя она со­всем не обя­за­тель­но острая. Но ум го­во­рит — это острая еда. И ра­бо­та­ет āyatana гла­за (цве­та́), āyatana но­са (запа­хи), āyatana язы­ка (вку­сы), āyatana те­ла (при­кос­но­ве­ния) и āyatana ума. Но если мы возь­мём āyatana язы­ка, то язык по­знаёт толь­ко вкус. А уже для ума воз­ни­кает на­зва­ние этой еды, и что эта еда вкус­ная, и так да­лее.

И если вы здесь по­живёте подольше и при­вык­ни­те, то то­гда у вас уже по­явят­ся а́­са­вы (āsavā). Аса­вы пере­во­дят как при­то­ки, про­теч­ки, или как по­то­ки ума: что это вот та­кая фор­ма, и та­кой вкус, та­кой запах, оно мне нра­вит­ся или нет, оно есть на Шри-Ланке. И по­том когда вы в сле­ду­ю­щий раз при­е­де­те на Шри-Ланку, уви­ди­те эту фор­му, то у вас уже āsavā сра­бо­та­ют: «А, я знаю что это та­кое, дайте мне два та­ких».

Если по­смот­реть, к че­му на­ша при­вя­зан­ность, к че­му идёт жа­жда, то эта «еда» на­хо­дит­ся на самом де­ле у нас в уме, для этой «еды» у нас есть ка­кая-то ис­то­рия. Если бы это бы­ло что-то при­выч­ное для вас, ка­кое-то при­выч­ное нам блю­до, ко­то­рое мы уже много раз ви­де­ли (напри­мер гре­ча), то мы мо­жем да­же за­быть уже когда мы пер­вый раз её ели и как мы при­вы­ка­ли к ней. Но при этом са­ми āsavā у нас уже в уме есть, поэто­му нам до­ста­точ­но про­сто ви­деть цвет и фор­му и в уме сра­зу по­яв­ляет­ся объект со­зна­ния ума: «это — гре­ча».

Но мы долж­ны по­ни­мать, что когда мы едим — мы мо­жем на­блю­дать, как язык чув­ству­ет вкус, а на самом де­ле во рту ра­бо­та­ют две āyatanā: язык чув­ству­ет вкус, и те­ло чув­ству­ет твёр­дость, теп­ло­ту и дав­ле­ние. И, ве­ро­ят­но, ещё нос чув­ству­ет запа­хи — тре­тья āyatana. И ещё в уме по­яв­ляют­ся ка­кие-то мыс­ли — четвёр­тая āyatana. И если на­блю­дать то, что по­яв­ляет­ся в уме, то оно во­об­ще не свя­за­но с тем, что во рту. Если мы по­смот­рим на то, что во рту, то оно нам не бу­дет при­ят­но — там всё пере­ме­ша­но. Если это выплю­нуть, то у нас да­же воз­ни­кает от­вра­ще­ние. Но по­ка мы едим, в уме у нас ка­кая-то дру­гая еда воз­ни­кает: при­ят­ная, с при­ят­ны­ми запа­ха­ми, и мы мо­жем да­же во­об­ще за­бы­вать о еде и ду­мать о чём-то со­всем по­сто­роннем. Эти при­ят­ные ощу­ще­ния — это lobha anussaya (ло́б­ха ану­са́я): скры­тая алч­ность.

Сей­час у нас ра­бо­та­ет много āyatanā: глаз ви­дит, ухо слы­шит, те­ло ощу­ща­ет при­кос­но­ве­ния, в уме по­яв­ляют­ся мыс­ли — всё это вме­сте даёт нам пред­став­ле­ние, что я здесь: я здесь, си­жу в за­ле и слу­шаю, учи­тель го­во­рит, идёт дождь. Что­бы весь этот мир по­явил­ся, разные āyatanā вы­пол­ня­ли свои за­да­чи: глаз вос­при­ни­мал цве­та, ухо вос­при­ни­ма­ло зву­ки и т. д. Но каж­дый раз по­сле гла­за по­яв­ляет­ся ум, по­сле уха по­яв­ляет­ся ум, по­сле те­ла по­яв­ляет­ся ум. Вот эти āyatanā вме­сте ра­бо­та­ют, и ум их вме­сте со­еди­ня­ет.

Друг, эти пять способ­но­стей — каж­дая из ко­то­рых име­ет свой диапа­зон, отдель­ную об­ласть, ко­то­рые не пере­жи­ва­ют диапа­зо­ны и об­ла­сти друг дру­га, [то есть] способ­ность гла­за… уха… но­са… язы­ка… те­ла, — име­ют ум в ка­че­стве [их об­ще­го] ме­ста. Ум — это то, что пере­жи­ва­ет [все] их диапа­зо­ны и об­ла­сти.

Ма­ха­ве­дал­ла сут­та: Большое со­бра­ние во­про­сов и от­ве­тов, МН 43

Āyatanā по отдель­но­сти не мог­ли бы дать нам та­кое пред­став­ле­ние. Но на­до знать, что это пред­став­ле­ние то­же оши­боч­ное — это от­но­си­тель­ная ре­аль­ность.

Вспо­мни­те, как мы по­се­ща­ли большой мо­на­стырь: мы си­де­ли в огром­ном за­ле, бы­ло очень много лю­дей, впере­ди си­дел учи­тель и да­же ли­ца его бы­ло не раз­гля­деть. Сза­ди нас сто­я­ли ко­лон­ки, а мы си­де­ли и слу­ша­ли. И каж­дый раз, когда мы слы­ша­ли, мы ду­ма­ли, что мы слу­ша­ем учи­те­ля и что от не­го идёт звук. На самом де­ле звук шёл сза­ди, от ко­ло­нок, но ум аб­со­лют­но про это за­бы­ва­ет. Ум ду­ма­ет: вот че­ло­век там спере­ди, он раз­го­ва­ри­ва­ет, от­ту­да идёт звук, я его слу­шаю. И в уме по­яв­ляет­ся ка­кой-то че­ло­век, учи­тель, ко­то­ро­го мы слу­ша­ем.

По­смот­ри­те, сколь­ко āyatanā ра­бо­та­ет! Но мы мо­жем их раз­де­лить, для это­го в пер­вую оче­редь нам нуж­но это по­ни­ма­ние. По­том мы долж­ны много и тща­тель­но раз­мыш­лять об этом, об­ду­мы­вать это зна­ние, про­пу­стить его че­рез се­бя. Нуж­но взять ка­кую-то од­ну āyatana, и по­знать её очень хо­ро­шо, что­бы ум ви­дел, что во внеш­нем ми­ре ни­че­го кро­ме эле­мен­тов нет. Там толь­ко цве­та, зву­ки, запа­хи, вку­сы, тактиль­ные ощу­ще­ния. Всё, что воз­ни­кает по­сле них — воз­ни­кает в уме: это толь­ко ум, это не внеш­ний мир. Здесь есть толь­ко а́я­та­ны, кро­ме а́я­тан — гла­за и его объек­тов, уха и его объек­тов, и так да­лее — кро­ме это­го здесь ни­че­го нет. Всё за­кан­чи­ва­ет­ся здесь. По­сле это­го, что бы я ни ви­дел, о чём бы я ни ду­мал — это всё ум.

Мы мо­жем что-то чув­ство­вать по­за­ди нас. Но на самом де­ле для нас там не долж­но быть ми­ра, по­то­му что весь мир, ко­то­рый мы там чув­ству­ем — на­шим пя­ти ор­га­нам чувств он не до­сту­пен. И весь этот мир по­за­ди нас со­здаёт наш ум — это про­сто пред­став­ле­ния ума. В та­ких мо­мен­тах мы мо­жем раз­де­лить а́я­та­ны и на­ши пред­став­ле­ния ума. То­гда нам по­нят­но, что это пред­став­ле­ние ума, а не ре­аль­ность. Это от­но­си­тель­ная ре­аль­ность, а не аб­со­лют­ная.

Напри­мер, когда мы ви­дим че­ло­ве­ка, у нас сра­зу есть ка­кое-то пред­став­ле­ние о нём, ка­кая-то оцен­ка о том, ка­кой это че­ло­век. Напри­мер, на Шри-Ланке, если лю­ди ви­дят бе­ло­го че­ло­ве­ка, они обыч­но ду­ма­ют: зна­чит че­ло­век точ­но го­во­рит по-ан­глий­ски, и зна­чит что он бо­га­тый, что это ту­рист. У лю­дей есть та­кие пред­став­ле­ния, они толь­ко ви­дят ко­го-то — и сра­зу у них воз­ни­кают свои соб­ствен­ные пред­став­ле­ния. Но ведь это мо­жет быть не так! Мы долж­ны по­ни­мать — наш ум так ра­бо­та­ет, это — пред­став­ле­ния на­ше­го ума, и это не яв­ляет­ся ре­аль­но­стью, ре­аль­но­стью ви­ди­мо­го. Что я ви­жу — это толь­ко цве­та, а не че­ло­век, поэто­му то, о чём я ду­маю — оно не яв­ляет­ся ви­ди­мым. То, что я ду­маю — это ум, а то, что я ви­жу — это цве­та, и это не од­но и то же.

На па́ли есть очень кра­си­вая гат­ха: sankappa rago, purisassa kamo. Sankappa — это кон­цеп­ции, rago — это страсть, purisassa — для че­ло­ве­ка. Kāma — это очень большой тер­мин, его не­льзя пере­ве­сти ка­ки­ми-то несколь­ки­ми сло­ва­ми. Если по­смот­реть на это сло­во имен­но в контек­сте этой гат­хи, то всё, по­сред­ством че­го мы же­ла­ем по­лу­чить чув­ствен­ные удо­воль­ствия — это всё kāma для че­ло­ве­ка. Мож­но ска­зать, что kāma — это чув­ствен­ные на­сла­жде­ния. Зал — это kāma, чай, круж­ки, всё, что есть в этой ком­на­те, на­ши родствен­ни­ки — это всё kāma. Да­же на­ша ре­ли­гия ино­гда мо­жет яв­лять­ся kāma для нас. Ино­гда, напри­мер, лю­ди при­хо­дят покло­нить­ся де­ре­ву Бод­хи, что­бы по­лу­чить ка­кую-то уда­чу, по­про­сить для се­бя что-то — то­гда де­ре­во уже ста­ло для че­ло­ве­ка объек­том, что­бы по­лу­чить kāma. Всё, что мы ви­дим в ми­ре, всё, что же­ла­ем в ми­ре, всё, что мы хо­тим — это всё kāma, поэто­му Уче­ние всё вре­мя го­во­рит нам, что нам на­до отой­ти от kāma.

Когда Буд­да объ­яс­ня­ет, что та­кое kāma, он го­во­рит, что все kāma яв­ляют­ся кон­цеп­ци­я­ми. Зна­чит то, что мы хо­тим, то, че­го мы же­ла­ем — всё оно у нас в уме: это­го нет во внеш­нем ми­ре. Что то­гда есть для нас во внеш­нем ми­ре? Твёр­дость, теп­ло­та, цве­та, зву­ки и так да­лее. Dhātū: эле­мен­ты.

Это очень глу­бо­кая гат­ха. Мы мо­жем раз­мыш­лять о ней: всё, что я хо­чу, всё, че­го я же­лаю, вся эта kāma, все эти объек­ты kāma — они все у ме­ня в уме. В ре­аль­ном ми­ре есть объек­ты āyatanā, и они ни kusala (бла­гие), ни akusala (не­бла­гие). Буд­да го­во­рит: ни глаз, ни объек­ты гла­за не яв­ляют­ся бла­ги­ми или не бла­ги­ми, они avyākata (вне это­го) — ней­траль­ные. Так же и осталь­ные: ухо и объек­ты уха, язык и объек­ты язы­ка. Все бла­гие и не­бла­гие объек­ты — это кон­цеп­ции в уме. Если мы мо­жем это хоть на ка­ком-то уров­не по­ни­мать — это уже очень хо­ро­шо. И по­том мы долж­ны это ви­деть че­рез ка­кую-ли­бо из āyatanā. Вот в уме по­яв­ляет­ся че­ло­век, и мы ви­дим его, и мы тро­га­ем его. Но при­кос­но­ве­ние — это не че­ло­век. То, что у нас в уме, и то, к че­му мы при­ка­са­ем­ся — это разные ве­щи. Если мы мо­жем это раз­де­лить — то это и бу­дет при­мене­ние этих зна­ний на прак­ти­ке.

Sankappa rago, purisassa kamo: кон­цеп­ции и страсть к ним — это есть kāma для че­ло­ве­ка (kāma — это есть то, что мы же­ла­ем по­лу­чить как чув­ствен­ные удо­воль­ствия).

Когда мы на­чи­на­ем на­блю­дать āyatanā, то­гда мы мо­жем ви­деть, напри­мер, что глаз толь­ко вос­при­ни­ма­ет цве­та, всё осталь­ное де­ла­ет ум. По­на­ча­лу ка­жет­ся, что не­воз­мож­но это раз­де­лить, по­то­му что это всё как буд­то од­новре­мен­но проис­хо­дит. Мы же ви­дим че­ло­ве­ка. И по­на­ча­лу ум не ве­рит в это. Но если мы на­чи­на­ем прак­ти­ко­вать — мы мо­жем ви­деть это раз­личие, ви­деть глаз, ви­деть ра­бо­ту гла­за, ви­деть по­яв­ле­ние объек­та в уме. И мы мо­жем по­ни­мать, что объект в уме не яв­ляет­ся дей­стви­тель­но­стью ви­ди­мо­го, и мы мо­жем раз­де­лить их.

Буд­да го­во­рит, что если че­рез глаз по­яв­ляют­ся ка­кие-то saṁyojana, то на­до ви­деть saṁyojana как saṁyojana. Saṁyojana — это зна­чит за­гряз­не­ния, по­яв­ляю­щи­е­ся с чем-то вме­сте. Напри­мер, вме­сте с ви́де­ни­ем по­яв­ляют­ся ка­кие-то мыс­ли, и там есть не­ве­де­ние (avijjā). Мо­жет быть там от­вра­ще­ние, мо­жет быть гор­дость, за­висть — что угод­но. Это воз­ник­ло, и мы долж­ны ви­деть: вот бы­ли объек­ты гла­за и по­яви­лась saṁyojana, и это уже не объек­ты гла­за — это уже на­ши за­гряз­не­ния ума, на­ши ом­ра­че­ния — это уже ум. За­гряз­не­ния — это все­гда объект ума, так мы долж­ны на­блю­дать.

Мы прак­ти­ку­ем, на­блю­дая ощу­ще­ния те­ла. В этом есть двой­ная поль­за. Когда мы на­блю­да­ем ощу­ще­ния, там есть при­ят­ные и не­при­ят­ные ощу­ще­ния, и Буд­да го­во­рит, что мы долж­ны по­бе­дить lobha (страсть, алч­ность) к при­ят­ным ощу­ще­ни­ям и по­бе­дить от­вра­ще­ние к не­при­ят­ным ощу­ще­ни­ям. И когда мы на­блю­да­ем, у нас ещё по­яв­ляют­ся ом­ра­че­ния. Напри­мер, мы на­блю­да­ем те­ло, но в уме есть об­раз те­ла, что есть ка­кие-то его ча­сти. Но на самом де­ле мы не мо­жем ви­деть те­ло, Буд­да го­во­рит, что те­ло anidassano (ани­да́с­са­но́) — его ви­деть не­льзя, так же как глаз, ухо, нос, язык, ум — это всё anidassano. То­гда что мы ви­дим? Объек­ты гла­за, цве­та. И ум вос­при­ни­ма­ет это как те­ло и мы ду­ма­ем, что то, что я ви­жу — к то­му я и при­ка­са­юсь, и это моё те­ло.

Но мы мо­жем ви­деть про­сто ощу­ще­ния, что по­яв­ляют­ся ка­кие-то при­кос­но­ве­ния. И мы от­но­сим­ся к ним рав­ност­но — не ис­пы­ты­вая вле­че­ния к ним и не от­вер­гая их. А когда в уме по­яв­ляют­ся ка­кие-то кон­цеп­ции — мы идём в обрат­ном по­ряд­ке: где оно на­чи­на­лось, ка­кая āyatana ра­бо­та­ла, что бы­ло объек­том для это­го. Это мо­жет быть звук, мо­жет быть ка­кое-то при­кос­но­ве­ние, мо­жет быть воспо­ми­на­ние. Что-то воз­ник­ло в уме, и мы за это за­це­пи­лись и на­ча­ли ду­мать про это. Но на самом де­ле это всё ом­ра­че­ния. Если мы ви­дим их как ом­ра­че­ния, то мы по­ни­ма­ем — это всё объек­ты ума. Вот бы­ло ка­кое-то од­но воспо­ми­на­ние, а по­сле это я на­чал ду­мать. И это всё но­вые kamma (ка́м­ма), ко­то­рые я сей­час со­здаю, это но­вые saṅkhārā (фор­миро­ва­те­ли кам­мы). Эти фор­мы, о ко­то­рых я ду­маю — их нет сей­час во внеш­нем ми­ре, и это мож­но по­ни­мать. А по­том мы про­дол­жа­ем на­блю­дать ощу­ще­ния те­ла, прак­ти­ку­ем рав­ностность.

Когда мы са­дим­ся ме­ди­ти­ро­вать и за­кры­ва­ем гла­за, мы ощу­ща­ем те­ло. И ещё у нас по­яв­ляет­ся мир во­круг: лю­ди, зал, Шри-Ланка — пред­став­ле­ние о том, где мы есть. Мож­но сра­зу в на­ча­ле ду­мать, что это всё — это пред­став­ле­ния ума, объек­ты ума. С за­кры­ты­ми гла­за­ми я в дей­стви­тель­но­сти чув­ствую толь­ко вот эту твёр­дость, теп­ло­ту, ко­то­рые здесь есть, ино­гда слыш­ны ка­кие-то зву­ки, тон­кие запа­хи. Это если мы смот­рим на то, что есть в дей­стви­тель­но­сти, в ре­аль­но­сти. И ино­гда ка­кие-то мыс­ли по­яв­ляют­ся и ис­че­за­ют — это то­же нор­маль­но. Но если мы на­чи­на­ем ве­рить в них, что вот здесь ещё дру­гие лю­ди си­дят ме­ди­ти­ру­ют, и когда сле­дом у нас уже по­яв­ляют­ся ка­кие-то оши­боч­ные мыс­ли, то на­до по­ни­мать, что это­го нет во внеш­нем ми­ре — это объек­ты ума, а во внеш­нем ми­ре толь­ко эле­мен­ты. А так ме­ди­ти­руя мы мо­жем осво­бо­дить­ся от это­го. Буд­да го­во­рит:

Подоб­но то­му, как у океа­на еди­ный вкус: вкус со­ли — то точ­но так­же, у это­го Уче­ния и Дис­ци­пли­ны один вкус: вкус осво­бо­жде­ния.

Упо­сат­ха сут­та: Упо­сат­ха, Уда­на 5.5

Чем мы осво­бо­жда­ем­ся? И чем мы свя­за­ны? От че­го мы осво­бо­жда­ем­ся? С этой круж­кой я свя­зан, с этим чаем я свя­зан. Я мо­гу за­крыть гла­за, но ум всё рав­но го­во­рит, что чай здесь — это уже свя­зан­ность. Но мы мо­жем осво­бо­дить­ся от всего. От зем­ли, от не­ба, от лю­дей, птиц, де­ре­вьев, от Буд­ды — от всех. Всё это — объек­ты ума, поэто­му когда мы за­кры­ва­ем гла­за, то всё, что нам придёт в го­ло­ву, это в пер­вую оче­редь объек­ты ума.

Я ви­дел та­кую ма­ши­ну, че­рез ко­то­рую про­пус­кают ста­рые ав­то­мо­би­ли, и она их раз­би­ра­ет на де­та­ли, на со­став­ляю­щие. Так же и ви­пас­са­на — мы че­рез неё весь мир мо­жем разобрать на шесть со­став­ляю­щих: глаз и объек­ты гла­за, ухо и объек­ты уха, нос и объек­ты но­са, язык и объек­ты язы­ка, те­ло и объек­ты те­ла, ум и объек­ты ума.

Буд­да на­зы­вал своё Уче­ние vibhajjavāda (виб­ха­джа­ва́да): vibhajati — это раз­би­рать, раз­де­лять, ана­ли­зи­ро­вать, и vāda — это уче­ние. Поэто­му ви­пас­са­на учит нас по-дру­го­му ви­деть мир. Напри­мер, все ви­дят ка­ко­го-то пло­хо­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый на­тво­рил что-то и его са­жа­ют в тюрь­му. Прак­ти­куя ви­пас­са­ну у нас в уме то­же по­яв­ляет­ся пло­хой че­ло­век, но мы сра­зу ви­дим — это объект ума, вы­зы­ва­ю­щий за­гряз­не­ния ума. И то­гда мы ви­дим там не не­благо­го че­ло­ве­ка, а свой не­благой ум. И поэто­му мы мо­жем по-дру­го­му ви­деть мир, мы мо­жем опи­рать­ся на ре­аль­ность — это­му нас учит ви­пас­са­на.

Это очень глу­бо­кая Дхам­ма, но всё рав­но когда мы на­чи­на­ем, мы на­чи­на­ем с само­го на­ча­ла — это про­сто на­блю­дать. На­блю­дать на­ше те­ло, на­ши ощу­ще­ния, то что мы слы­шим и так да­лее. Но если упор­но ра­бо­тать, то обя­за­тель­но бу­дут ре­зульта­ты. Буд­да при­во­дил при­мер с яй­цом: как буд­то наш мир это яй­цо, а Буд­да это тот, кто пер­вый про­бил ды­ру в скор­лу­пе.

Точ­но так же, брах­ман, в [этом] по­ко­ле­нии, по­гружён­ном в не­ве­де­ние, став подоб­ным пол­но­стью укры­то­му яй­цу, я про­бил скор­лу­пу не­ве­де­ния. Я единствен­ный в ми­ре, кто про­бу­дил­ся в не­пре­взой­дён­ное со­вер­шен­ное про­свет­ле­ние. Поэто­му я стар­ший, луч­ший в ми­ре.

Ве­рань­джа сут­та: Ве­рань­джа, АН 8.11

Сей­час Буд­да уже открыл нам Путь, и мы мо­жем ви­деть, что есть не толь­ко яй­цо. Поэто­му на­ша за­да­ча — это восполь­зо­вать­ся этой воз­мож­но­стью, прой­ти по это­му Пу­ти, воз­вещён­но­му Буд­дой.

[Благо­сло­вен­ный ска­зал]: «Мо­на­хи, пред­ставь­те, как если бы вся эта ве­ли­кая зем­ля ста­ла пол­но­стью по­кры­той во­дой и че­ло­век бро­сил ту­да яр­мо с единствен­ным от­вер­сти­ем в нём. Вос­точ­ный ве­тер нёс бы яр­мо на запад, запад­ный ве­тер нёс бы его на вос­ток, се­вер­ный ве­тер нёс бы его на юг, а юж­ный ве­тер нёс бы его на се­вер. И там бы­ла бы сле­пая че­ре­па­ха, ко­то­рая всплы­ва­ла на по­верх­ность один раз в сто лет. Как вы ду­ма­е­те, мо­на­хи, мог­ла бы эта сле­пая че­ре­па­ха, всплы­ва­ю­щая на по­верх­ность раз в сто лет, про­су­нуть го­ло­ву в это яр­мо с единствен­ным от­вер­сти­ем в нём?»

«Это бы­ло бы слу­чайней­шим сов­па­де­ни­ем, ува­жа­е­мый, что­бы эта сле­пая че­ре­па­ха, всплы­ва­ю­щая на по­верх­ность раз в сто лет, смог­ла про­су­нуть го­ло­ву в это яр­мо с единствен­ным от­вер­сти­ем в нём».

«Точ­но так же — это слу­чайней­шее сов­па­де­ние, что кто-ли­бо ро­жда­ет­ся че­ло­ве­ком. Точ­но так же — это слу­чайней­шее сов­па­де­ние, что Тат­ха­га­та, со­вер­шен­ный, пол­но­стью про­свет­лён­ный, по­яв­ляет­ся в ми­ре. Это слу­чайней­шее сов­па­де­ние, что Дхам­ма и Ви­ная, про­воз­глашён­ные Тат­ха­га­той, си­я­ют в ми­ре.

Вы об­ре­ли че­ло­ве­че­ское ро­жде­ние, мо­на­хи. Тат­ха­га­та, со­вер­шен­ный, пол­но­стью про­свет­лён­ный, по­явил­ся в ми­ре. Дхам­ма и Ви­ная, про­воз­глашён­ные Тат­ха­га­той, си­я­ют в ми­ре.

Та­ким об­разом, мо­на­хи, сле­ду­ет при­ла­гать уси­лие, что­бы по­нять: “Это — стра­да­ние”. Сле­ду­ет при­ла­гать уси­лие, что­бы по­нять: “Это — проис­хо­жде­ние стра­да­ния”. Сле­ду­ет при­ла­гать уси­лие, что­бы по­нять: “Это — пре­кра­ще­ние стра­да­ния”. Сле­ду­ет при­ла­гать уси­лие, что­бы по­нять: “Это — путь, ве­ду­щий к пре­кра­ще­нию стра­да­ния”».

Ду­ти­я­ч­хиг­га­ла-сут­та: Яр­мо с от­вер­сти­ем (II), СН 56.48